ПРОЗА
Владимир Аристов. Рассказы из цикла «Жизнь незамечаемых людей»
«…В той сказке было, безусловно, немало волшебного. Знакомый конь посоветовал Незнайко надеть на голову бычий пузырь и на все вопросы отвечать «Не знаю». За что он и получил потом такое прозвище. Сквозь этот непрозрачный шлем он мало что видел, да и его различали с трудом, так что считали жителем другого мира и смеялись над ним. Так и ходил Незнайко – дух познанья – по только что появляющимся городам и селам в самом расцвете и своим ответом, а по сути вопросом предвосхищал искусство будущего Николая из Кузы с его ученым незнанием. Потом с годами, немного устав, Незнайко оседлал своего коня-помощника и стал ездить на нем, наводя ужас красоты на все окрестные места. Не то чтобы стал он образцом, но мерная поступь мудрого коня задавала тот ритм, который не столько убаюкивал, сколько, можно сказать, пробуждал нас для вещего сна».
Константин Куприянов. Живи вечно! Рассказ
«…А если серьёзно, то он и сейчас боится – он же полностью сделан из цифр, а не из вот этого всего… не из этих запахов и взглядов, полных то игривости, то загадочности, то смерти, то желания… вполне осознаёт, не дурак ведь, что её пот, и верхняя часть её кожи, и весь урожай, который он может рукой собрать из её волос и крика и намотать на кулак и засунуть себе в рот, чтоб хоть чем-то питаться вместо воздуха, пока она душит его и мурчит, выжимая из его глотки последний животный хрип, затягивая петлю до буквальной смерти, – так сильно душит его неистовая, молчаливая юная жена, как если бы ей хотелось выдавить его до последней капли».
Дмитрий Лагутин. Степная, 1. Повесть
«…Преподают у нас хорошо, не хуже, чем у других, во всяком случае. А с адвокатурой дела и вовсе обстоят замечательно. Все дело в том, что в какой-то момент, проползая жуком по второму курсу, я решил, что юриспруденция – это не мое, что взявшись за нее, я, наверное, совершил ошибку, что надо было идти на какой-нибудь там иняз или истфак. Но я был нерешительным – и, буду честен, довольно апатичным – молодым человеком и оправдывал себя поговоркой про грузди и кузов и про «стерпится-слюбится» – и все в этом роде».
Игорь Силантьев. Пальто. Рассказ
«…Афоня, все еще дрожа, приваливается к храпящей Люське и замирает. Пальто и грязное тело в нем медленно наполняются теплом. Пальто! Афоня до сих пор не может поверить в великую удачу. Он нашел это пальто неделю назад, колом застывшее, у фонарного столба на станции. Бомж так и утащил его, обхватив, будто человека, в свое убежище, а потом долго сушил на трубах, а потом примерял это широкое, впору, теплое пальто с высоким воротником, не дырявое, не гнилое, молью не поеденное, откуда оно взялось там ночью, на улице?»
Павел Чхартишвили. Там, где гречанки любили греков. Рассказ
«…В городе, куда они прибыли, в гостинице не было мест в номерах, и они ночевали в коридоре на раскладушках. Стоял жаркий южный август. В шесть утра администратор их будила, они складывали койки, а на работу им надо было к девяти. Приятели шли на базар. Там они покупали арбуз, буханку чёрного хлеба и завтракали в сквере, как горьковские босяки. Им было по двадцать два года, и они не чувствовали особой неустроенности жизни, даже была в этом какая-то романтика».
Вадим Ярмолинец. Рассказы из семейной истории Смирновских
«…Подбросив обломок кирпича на ладони, – вес кажется ему удовлетворительным, – Антон, как последний привет, оправляет его в сторону похищенного у него рая. Окно принимает камень неожиданно сдержанным звуком – клоц! Огромный паук, откуда ни возьмись, появляется на стекле, после чего верхние треугольники между черными нитями паутины проваливаются внутрь. Звон и женские крики оттесняют на второй план звуки машин и аромат цветущих деревьев».
ПОЭЗИЯ
Алексей Баклан. Приемлемый покой
«Изнутри и снаружи нас музыка ест, / заполняет пустоты пустот. / Подними свои руки – получится крест, / чёрный ствол над опавшей листвой. / Это длинная и непонятная даль – / ленинградский туманный скриншот. / Подними свои руки, взмахни и ударь. / Ни за что. Просто так. Хорошо».
Иван Белецкий
«а лето-то было лето / а осень почти что зима / и чо я забыл в шинельке моей / на станции балашов // шел тридцать пятый год революции / да здесь больше охраны / чем на всей ювжд / и что с ней предлагается делать? // и чего я сошел с косогора / и чего я ехал всю ночь /в вагоне сидячем /и почему темно и луна / и чего бы не жечь газеты / и плакаты о безопасности на»
Юрий Гудумак. Pharmacon
«В том октябре, мама, / здоровье твое / стало угрожающим образом ухудшаться. /Медленно, но непрерывно, /жизнь покидала тебя. /Но именно потому, / что ты не оставляла надежды поправиться – / ты ведь так не хотела расстраивать нас, – / предстоящую смерть я оплакивал больше, /чем саму смерть».
Екатерина Деришева
«голос в движении выводит границы материка / деревья дом у озера на котором поселится время / генерировать листья и их оттенки следить / сколько на свалке смыслов выброшенных игрушек».
Александр Марков. Псевдопереводы
«С немецкого. Треск измученных речей, / В них ты не силен, / Разве пламенем свечей / Ночью истомлен. // А приглаженная речь, / Тоже не твоя, / Мнишь ли словом ты привлечь, / Замысел тая? // Но речей бывает вид / Для тебя, родной: / Как воздушный шар летит / В выси над землей».
Серафима Сапрыкина. Лихо дорогое
«за ниточку, на ощупь / сквозь воздух крепдешиновый / невидимый закройщик / со швейною машинкою / идет косыми строчками / стежками да неровными / с кем встретится воочию / тому не поздоровится / тому слова раскраивать / и славить точки – вытачки / …и ходим неприкаянно / по ниточке, по ниточке»
Андрей Сен-Сеньков
«женщина говорит / время это беззвучная пила / то что пилится режется отрезается / падает на пол / такое противно трогать // ну если только палочкой // палочка в фильме потом долго висит в воздухе // как то честное слово / на котором мы держимся»
ИЗ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ
Олег Юрьев. Неизданные стихи 1981–1987 годов. Публикация О.Б. Мартыновой и Д.О. Юрьева. Предисловие Валерия Шубинского
«В ходе подготовки собрания стихотворений Олега Юрьева для Издательства Ивана Лимбаха предметом изучения стал оставшийся от него архив – рукописи и правленые машинописи. Огромную его часть составляют поэтические тексты, в том числе не вошедшие ни в типографски изданные сборники, ни в машинописные книжки советской эпохи (когда Юрьев, как и другие неофициальные поэты, был лишен возможности печататься). По большей части это ранние, юношеские стихи. Однако несколько десятков текстов относится к 1980-м годам, когда индивидуальность поэта уже сформировалась». (Из предисловия).
ПЕРЕВОД
Калле Каспер. Анника. Перевод с эстонского Гоар Маркосян-Каспер
«…Вдруг она вспомнила, как вместе с одноклассниками в свое время издевалась над Брежневым, который, будучи главой большого государства, бормотал как старик – да он и был стариком – и ей стало стыдно за свою глупость. Ибо насколько бы ни был дряхл и жалок Брежнев, в его время не было проституток, наоборот, тогда заботились о том, чтобы талантливые люди, такие как Анника, могли бесплатно учиться».
В СВОЕМ ФОРМАТЕ
Сергей Боровиков. Запятая
«В 60-м выпуске моего «Русского жанра» я объявил, что с ним завязываю. Как с водкой. Написал и вспомнил, что астраханский писатель Юрий Селенский говаривал: «Оформлю пенсию – писать брошу», недоверчивые реплики комментировал: «Даже х… на заборе не напишу!», а сам писал тогда лучшую свою повесть… Но проклятая привычка тянет к столу. Пусть выйдет тот же русский жанр, ну и что? Кобзон лет пятнадцать давал свой прощальный концерт, а нам, малым сим, тем более простительно».
ПУТЕШЕСТВИЕ
Михаил Бару. Обломок надгробного камня
Продолжение серии очерков о поездках по малым городам России. Нынешние объекты внимания – Шацк и Вельск.
ПРОСТРАНСТВО ТЕКСТА
Елена Зейферт. О природе графомании, или Случайный мальчик Свистонов
Юрий М. Никитин. Графоманы всех стран, соединяйтесь!
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Алексей Александров. Все тот же сон
О кн.: Георгий Цеплаков. Ангелы и торговля
Андрей Пермяков. Утешать глаза
О кн.: Лариса Йоонас. Мировое словесное электричество
Анна Сафронова. Короткая заметка о долгом проекте
О кн.: Уйти. Остаться. Жить. Антология Литературных Чтений «Они ушли. Они остались». Т. II (часть 1, 2)
ЖИЗНЬ ХУДОЖНИКОВ
Алексей Голицын. «Мы не видели просвета в нашей жизни…». Арест саратовского художника Александра Скворцова как метод борьбы с голодом в Поволжье
«…Всего в уголовном деле подшито 22 протокола допросов Скворцова, происходивших с 15 февраля по 1 мая 1933 г. Большинство из них написано рукой подследственного, работники ГПУ лишь визировали их подписями. Вероятно, это были не допросы традиционной формы, содержащие вопросы и ответы, а некая «исповедь», которую художник сочинял самостоятельно, надеясь на смягчение приговора».