ПРОЗА
Юлия Сиромолот. Подсолнух и яблоки. Роман
«Сестра, подруга, сестра дорогая, говорят они… Шепчут прямо в ухо, будто сквозняком, касаются шеи. Расскажи. Говори за нас, потому что у нас нет сил, нет голоса, жизни. Потому что мы исчезли, нет нас на этом свете, а может быть и в других. Они приходят в сны, показываются среди белого дня, незнакомый язык становится вдруг знакомым. Почему-то это важно. Но мне от этого нет покоя, сплошные заботы, поэтому я тоже настаиваю: почему? Почему вы все ко мне, по мою душу, для чего вам мой голос? Потому что ты умеешь. Потому что ты можешь. А я что же? Я умею. Ну, вот и говорю».
Николай Фоменко. Ради первых десяти. Повесть в диалогах
«…‒ Нет, что ты, Саша. В наше время секса не было. Тогда ничего не было: ни секса, ни рок-н-ролла, ни евреев, ни колбасы, ни сыра, ни сливочного масла, ни обуви приличной. ‒ Что-то же должно было быть? ‒ Двадцать четвёртый съезд КПСС был. Вернее, сначала двадцать третий, но мне больше запомнился двадцать четвёртый. Может быть, потому, что я уже работал оформителем, и мне приходилось десятки раз писать тезисы в школы и разные конторы. Я уже думал: ещё год ‒ и я залезу на стол ногами на эти тезисы и повешусь на электрическом проводе, но, к счастью, я дотерпел до конца. Давай, Саша, за нас, терпеливых…»
Амаяк Тер-Абрамянц. Имя твоё (Август 91-го). Рассказ
«Такого он не видел никогда! Да ещё почти в центре Москвы! Из подземного проезда с ревом, сотрясающим каждую молекулу организма, вылетали танки, как из под земли рождались дети ада: один… еще один… еще… еще… Он считал и, казалось, этому потоку не будет конца… Начало колонны уже давно затерялось в перспективе проспекта, а они все появлялись, молотя тяжелыми гусеницами асфальт, громыхая и чадя черно-синим дымом… Мчались по Ленинградке к центру Москвы – там у Дома Советов проходил сейчас полумиллионный митинг в поддержку демократии, с которого он только-только возвращался. Мощный рев моторов переворачивал каждую клеточку организма, рождал особый экстаз, выбивая ощущение собственного я, какое-то пьянящее, яростное бесстрашие…»
Мила Борн. Дети Гамельна. Яма. Рассказы
«…Повисло неловкое молчание. Наша классная физичка после тридцати лет разлуки решила ни с того ни с сего организовать нам встречу одноклассников. Ну, организовала – и ладно. День был выходной. Поэтому мы и притащились. Собрались в своем старом классе, едва угадав друг друга: потасканные, потолстевшие, полысевшие люди. Вместе с физичкой от бывшего класса в сорок человек набралось человек тринадцать. Но она потом рано ушла, потому что дома у нее лежал парализованный муж и его надо было кормить ужином. Мы же остались. И от всеобщей неловкости стали выпивать…»
Вячеслав Харченко. Городок. Рассказ
«Там где-то внизу проплывала земля, и где-то там были раскиданы городки и городишки. В каждом сидела своя Нэлли, или Гала, или Стэлла, и каждой из них хотелось уехать из своего городка, но они не понимали, что если ты родился в маленьком городке, то уехать из него невозможно. Он обязательно вернется к тебе, пусть даже через тридцать пять лет, потому что городок это ты сам…»
Михаил Окунь. Дедушка. Рассказ
«Теперь-то понимаю, что совсем не знал этого человека, хотя прожил с ним на земле бок о бок двадцать лет. В этом году исполняется пятьдесят лет со дня его смерти. Когда я родился, ему было примерно 75. Почему примерно? – я не знаю даты его рождения. Не обозначена она и на могильной плите на кладбище Жертв 9 января, где он похоронен. Только год рождения – 1876. На четыре года старше Блока…»
ПОЭЗИЯ
Мария Галина
«Их вагоны полны юных горячих тел, / ценного человеческого сырья, / Стёкла каждый день / отражают какой-то другой вокзал, // И все-таки приди в зелёный дол, / любовь моя. / Чем горячей на рубежах, / тем крепче тыл, / тем пышнее цветет миндаль. // Их вагоны набиты / холодными негнущимися телами, / обувью со сбитыми каблуками, / деформированными подагрическими мысками, / грудами бросового старья, / такого, как ты и я. / И всё-таки, приди в зелёный дол, / любовь моя, / смотри, вот ива у ручья, / вот рвы, заросшие травой, / вот рты, поросшие травой, / вот голос твой».
Родион Мариничев
«Пасха была. / Пахнут костры / сквозь пыль, / сквозь (**), / сквозь ветер неспешный хвойный. / Мимо (***) тянется путь окольный. / Время, воздух, зола. // Земля под скамейкой – / яичная скорлупа, / битый кирпич, / луковая шелуха. / Небо над крышами, / над (**), / над проводами, – // перистые облака. // Встань и иди / неровной дорогой привычной / сквозь этот мир /подоблачный мозаичный, / сквозь это (**), / сквозь это житьё-бытьё. // Манна. Тропа / в прошлогодних сосновых иголках, / поселковая слякоть: / (**), (**), осколки. / Хлебные крошки под лапками воробьёв».
Евгений Волков
«немой мобильный позвоночный бес – / и мой мобильный бес беспозвоночный / взимает плату с ндс и без / с любого посекундно и построчно // сук кубы там даруют быстрый секс – / и фото пайки что им подавали / я вас люблю давно уже не всех / у жени всех получится едва ли // все трын и дрын и даже не трава – / и на дворе шаболдинская осень / и дама дедова летит на острова / с чужою головою на подносе // своей дорогой в собственный эдем / идет бредет просроченное быдло – / они вот-вот склюют меня совсем / гори гори по ним паника дилдо // грустит во мне потомственный шахид – / и бледную гоняет немочь свистом / октоберфест грозит октоберфистом / и море эгегейское шумит…»
Евгений Вольперт
«сломался зонт ботинки протекают / из каждой лужи тянут руки к небу / утопленники жертвы прошлых ливней / кого-то знаю кажется соседи // из вежливости головой киваю / взгляд отвожу поспешно ухожу / утопленникам рук не подают / и не завязывают с ними разговоров // ходить по лужам не большая радость / соседи Бога развлекают баттерфляем / на плечи голуби садятся обезумев / собаки воют гнусная погода»
Александр Марков. Новые псевдопереводы и топорные не-переводы
«Только пена моря растворяет настоящее, / Только горечь слез растворяет воспоминания. // Пока пение свирели уменьшает расстояние, / Тогда пение сердца насыщает поцелуй. // Море молчит под тяжестью былой грусти, / Свирель вспоминает, сколь легким был тростник». (Псевдоперевод из Ояра Вациетиса
Юрий Гудумак
«И неявно, и явно, / перемена во времени связана с протяженностью, / измеряемой далью и близью, различными степенями их, – / и всего лишь исходя из наипростейшей посылки, / что время воспринимается / между двумя последовательными точками, / через которые проходит движущееся тело. / Надо, однако, сказать – / движущееся в смысле не обязательно механическом. / Ибо в пределе можно сказать: достаточно посмотреть, / как оно изменилось. // Для наилучшего осуществления этого / необходимы три вещи: / то, что нами движет, / то, с помощью чего оно передвигается, / и само передвигаемое…»
ПЕРЕВОД
Андрей Хаданович. «Чётные числа» и др. стихи. Перевод с белорусского Станислава Бельского
NON–FICTION
Юрий Никитин. Непридуманное в повести «Время возвращений»
В 1979 году в № 12 «Волги» была опубликована повесть Юрия Никитина «Время возвращений». Нынешние заметки – своего рода ключ к ее документальной основе, написаны они, по словам автора, затем, «чтобы повесть не воспринималась как досужее сочинение». С нашей точки зрения, записки представляют интерес даже вне контекста повести (От редакции).
ПУТЕШЕСТВИЕ
Михаил Бару. Отпечаток ноги Ивана Грозного
Постоянный ведущий нашей рубрики продолжает путешествовать по малым городам России. На этот раз в центре внимания Болхов.
ИЗ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ
Вера Меркурьева. Письма и стихи. Публикация, вступление, комментарии Татьяны Нешумовой
«…Настоящая публикация состоит из двух частей: эпистолярной, которая освещает последние и предпоследние страницы жизни поэтессы, и поэтической, в которой большинство стихотворений шутливо-бытового характера, созданных в относительно счастливые мирные времена (кроме последнего, впитавшего горький опыт военных переживаний). Все эти документы сохранились в домашнем архиве гимназической подруги Меркурьевой Евгении Яковлевны Рабинович и любезно предоставлены ее наследниками» (От публикатора).
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Алия Ленивец. Дорога к любви, или Путь маленького бесстрашного камешка
О кн.: Оксана Васякина. Рана
Андрей Пермяков. Мир, каким он мог быть и однажды почти стал
О кн.: Андрей Гришаев. Останься, брат; Евгения Риц. Она днём спит
Юлия Подлубнова. Мак, люпин, примула, колокольчик
О кн.: Анна Бабяшкина. И это взойдет: усадебный роман
Гала Узрютова. Перевод как преступление
О кн.: Стивен Эллис. Делай так / Пер. с англ. Г.-Д. Зингер