http://bp01.ru/public.php?public=800
Бельские просторы, 2010, №4
Валерия Жаркова
Литературное междуречье
Волга, Нева, Урал, январские номера
Бедность и излишество
Поэтический раздел «Волги» № 1–2 подтверждает мнение, что
молодому поколению писать не о чем. За неимением «что сказать
миру» каждый выкручивается по-своему. Татьяна Щербина лепит
исповеди, не имеющие никакой художественной ценности, перепутав
страницы журнала с кабинетом психоаналитика. Илья Манилов и
Андрей Абросимов несут чушь – с той лишь разницей, что один без
рифмы, а второй с рифмой. Алексею Порвину часто приходят в голову
прикольные словосочетания, но поскольку сами по себе
словосочетания не имеют ценности, их приходится впихивать в
стишки. На обдумывание остального стишка времени жаль, и это
обесценивает то самое словосочетание, ради которого всё затевалось.
Из всех симпатичнее Рафаэль Шустерович, его можно простить за
строчку: «…у корабля в деревянном лбу». И ещё за пару других.
«Машина имени» Херсонского – наиболее осмысленная подборка. Так
он и живёт подольше, знает, про что писать надо.
В разделе прозы тоже нечему подивиться. Повесть Владимира Шапко
«Время стариков» – вязкий слог и неотличимые друг от друга
персонажи – не заслуживает внимания.
Рассказы Валерия Володина смешнее. Автор знает очень много разных
слов и спешит поделиться с нами сразу всеми. Средняя длина
предложения в рассказах – около двух метров или чуть больше. Как
будто излишеством текста можно компенсировать бедность сути.
Красотой ещё можно иногда, но не массой же…
«Из подобного стрекочущего текста недолго произвестись
превратному впечатлению, будто он массу времени находился в
потере сознания или гадским совершенно образом растерял из
прохудившегося себя что-то еще, всегда влекущее с задором и
мысленной песней вперед и заставляющее иметь неуклонно лицо
человека, и по этой именно причине недостойно выпал из
натуральной действительности, которая, несмотря на свою частичную
утрату и легкое искривление, естественно, не уставала его заедать с
аппетитом размашистым и в дурную охотку с разгону бодать».
Это из рассказа про то, как человек подался в бомжи. Ни
порадоваться за него, ни огорчиться читатель уже не в состоянии. На
расшифровку текста уходят все силы, которые следовало бы
потратить на восхищение изяществом слога, буйством мысли и
оригинальностью сюжета (в любой последовательности, кому как
нравится).
Вот ещё одна фраза: «Тотально покушав, обратно удавами
наглотавшимися нырнули в смирный город через дышащую свежим
воздухом привольную оконную панораму, состоящую из невозможно
косвенных прелестей заднего двора и нахмуренных до злобы и
признаков дегенеративного мщенья потемок, страшно недовольных,
видимо, тем, что сами пожрали, а потемкам шиш показали глумливый,
и привет, и гляди себе, ночка, до одурения наслаждения на этот от
какой-то чумы облезающий двор, что казался себе самому уже при
смерти; чумазый и брошенный со дня своего рождения, двор не имел
и, главное, подлец, не хотел иметь никакого понятия о личной
гигиене, а потому очень часто допускал, не протестуя, справляющих
по-всякому нужду (половую тоже с искусством справляли), лишь с
ласковой укоризной взирал, как будто и сам был большой любитель
участвовать в проходящей нужде и одобрял это важнецкое
жизнеутверждающее дело».
Оставив за скобками полнейшую нечитабельность этого предложения,
обратимся к глубине художественного образа (о его необходимости в
тексте тоже умолчим). Двору нравилось, когда в нём справляли
нужду. Представляю себе двор-чистоплюй: как только в нём кто-то по
нужде пристроится, он сразу как даст в лоб! Чем вот только?
Лучше читается рассказ Сергей Дигола «Мои пыльные ноши». Эпизод
из жизни мужика с половыми проблемами. Эпизод малозначительный,
и чем дальше от начала, тем скучнее. Но, к сожалению,
противопоставить Диголу в этом номере нечего.
В разделе «Путешествие» путешествуют Кристоф Д. Брумме (на
велосипеде) и Андрей Пермяков (на чём придётся). Путевые заметки
Брумме местами довольно интересны. В отчёте Пермякова в первых
же строчках попались «коллеги по работе», поэтому говорить больше
не о чем.
Критика в номере не восхищает и не раздражает, уже хорошо.
Пермяков, как водится, перепечатывает стихи, на сей раз Владимира
Иванова, Виктор Селезнёв запоздало выводит на чистую воду Алексея
Щеглова с его книгой о Раневской (надо сказать, вполне заслуженно),
Алексей Колобродов осторожно (на всякий случай) поругивает
«Околоноля» Натана Дубовицкого (или Владислава Суркова). Юлия
Щербинина рассуждает о будущем русского языка на примере
«Победительницы» Алексея Слаповского. Перспективы пугающие.
В дежурном кинообзоре Иван Козлов высказал то, что давно уже
подозревают многие, и не только о кино. Если всё, что сейчас
снимают/пишут, – это пародия на мировой кинематограф/литературу,
то можно ещё как-то оправдать рождение уродцев.