Опубликовано: Лиterraтура, № 122 август 2018 г.
Источник: http://literratura.org/issue_reviews/2910-obzor-poeticheskih-podborok-zhurnalnogo-zala.html
Автор: Юлия Крылова
ЮЛИЯ КРЫЛОВА
ОБЗОР ПОЭТИЧЕСКИХ ПОДБОРОК «ЖУРНАЛЬНОГО ЗАЛА»
(…)
Александр Кабанов. Меж двух отчизн
http://magazines.russ.ru/druzhba/2018/7/mezh-dvuh-otchizn.html
http://magazines.russ.ru/volga/2018/7-8/druzyam.html
Когда вышла книга Александра Кабанова «На языке врага» критики сразу же начали обсуждать напряженные русско-украинские отношения. Это, и только это. При этом забывая, что Кабанов в первую очередь языковой поэт. Его поэтика строится на игре, на продолжении и развертывании поговорок, устойчивых выражений и считалок.
И значит этим гипотетическим врагом может быть и сам язык, с которым ты борешься и изводишь — По Маяковскому — тонны словесной руды ради единого слова.
По таким же углом стоит рассмотреть и подборку в Дружбе Народов. Пафосное название отсылает нас к двум отчизнам. Это Россия и Украина. По крайней мере, это первое, что приходит на ум после упоминания Крымских гор. Но ведь помимо первого стихотворения, подарившем подборке название, политика больше нигде не затронута. Все остальные тексты — это языковые и культурологические игры: история современного ковчега в «Когда мы забыли о солнце, о боге и снеге», сравнение еврейки в Дахау с фениксом в «Тете Саре», вольная языковая фантазия, выросшая из детской загадки о конях на балконе «Деревья переходят рубикон». Поэтому отчизны, между которыми застрял Александр Кабанов, — это еще и два поэтических направления — поэзия языковая и поэзия гражданская. И этим отчизнам, тут мы поспорим с автором, Кабанов всё-таки нужен.
* * *
Я в зеркало смотрю слегка поддавшим:
зрачки и губы цвета янтаря,
и чувствую себя не оправдавшим,
ну, типа пастернака говоря.
Родимые, а что же вы хотели,
когда в стране подстилок и рабов,
вы речь мою держали в чёрном теле —
от Крымских гор до выбитых зубов.
И мне не важно, что сейчас на ужин:
вареники, а может, снегири,
меж двух отчизн, которым я не нужен —
звезда моя, гори, гори, гори.
Когда глаза — ещё не признак зренья,
потрескивает тонкая броня,
но я прощаю это поколенье,
которое так верило в меня.
* * *
Мне трудно судить по моим ощущеньям,
я чувствую — надо меня починить,
в носу ковыряясь бесправным растеньем,
бросая животных на пастбище гнить.
А мог бы смотреть на усталую речку,
сидеть на веранде и жечь керосин,
но жизнь предлагает заточку, подсечку,
рождаются колья из чрева осин.
Здесь корни цветов охраняются вазой,
замрет над стоячей водой стрекоза,
и ангел проходит моей скотобазой,
и все его крылья — сплошные глаза.
А мог бы возглавить восстание гречки,
последний, бессмысленный бунт пустоты,
а жизнь, затянувшись, пускает колечки,
и чтобы согреться — сжигает мосты.
Сергей Золоторев. Зевну я бабочку земную
http://magazines.russ.ru/volga/2018/7-8/zevnu-ya-babochku-zemnuyu.html
Поэзию Сергея Золоторева можно назвать усложненной: неправильные грамматические связи, не всегда понятный синтаксис, «странные» метафоры. Но всё же что-то заставляет её читать. Сначала ты цепляешься за звук и катаешься с ним по ухабистым строчкам. Потом несколько раз перечитав, ты понимаешь, что образы связаны и смысл, пусть расплывчатой и сугубо твой, появляется перед глазами.
И тут в первую очередь вспоминается Мандельштамовская традиция, когда стихотворение выстроено, но в нем отсутствуют кусочки смыслового пазла, дополнить который может только читатель.
* * *
Еще солнце не встало, а всюду уже светло.
Это небо делает такое возможным,
проводя световые волны не как стекло,
но как брачное ложе.
Птичьи парочки, расстелив пальто
и наевшись перебродивших ягод,
с пьяных глаз теряют ориентацию в орнито-
логии что-нибудь на год.
Только брачные игры их – результат
тех же свойств материи проводящей,
что мороз и холод и конденсат
и писанье в стол и играние в ящик.
(…)