Хуже всего черепахе

Про премию «НОС», белый ад и сказочных фей

В начале сего года роман Алексея Сальникова (см. интервью с писателем) «Петровы в гриппе и вокруг него» почти получил премию «НОС». Одного голоса не хватило ему до победы.

«НОС» – премия молодая и энергичная, из хорошей семьи. В отличие от аристократичного «Букера», богемного «Нацбеста» (в финал «Нацбеста» роман Сальникова тоже, кстати, вошел, и результат станет известен уже 26 мая в Санкт-Петербурге) и вельможной «Большой книги» подросток «НОС» непоседлив (шорт-лист в Красноярске, финал – в Москве), общителен (открытые дебаты жюри) и никак не определится с самоидентификацией, называя себя то «новой словесностью», то «новой социальностью».

В социальности или словесности должен вынюхивать новые тренды «НОС», двум его крыльям – любительскому арт-жюри и команде экспертов договориться не удается. В сезоне 2017 года эксперты-филологи выступили за новую словесность, отдав свои голоса поэзопрозе Станислава Снытко «Белая кисть», актуализирующей эстетику модернизма (Лев Оборин) и дающей возможность говорить о тексте (Константин Богданов). А председатель жюри режиссер Константин Богомолов отозвался о ней как о «вторичной», «жеманной, кокетливой, непереводимой и пошлой». Члены арт-жюри «НОСа» высказались за новую социальность и роман Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него», передающий «острое болевое ощущение реальности, вошедшей в метафизический кризис» (Константин Богомолов).

(…)

И «НОС-2017», выполняя свою миссию, презентовал городу и миру роман о «Петровых». Почти все присутствовавшие на финале «НОСа» были за него.

Судьба романа напоминает историю Золушки. Он тихо лежал в журнальном зале с 2016 года и вдруг в конце 2017-го стал феерически ярким литературным событием. Доброй феей, по мановению которой «Петровы» отправились на бал, точнее на «Большую книгу», была Анна Сафронова, главный редактор журнала «Волга», опубликовавшего роман.

Если бы не Сафронова, возможно, не было бы ничего. Но чтобы то, что было, стало настолько захватывающим, потребовалась еще целая команда фей: Елена Макеенко заметила «Петровых» как жемчужину длинного списка «Большой книги». По ее просьбе Галина Юзефович прочитала «Петровых», влюбилась в «Петровых» и рассказала о «Петровых» в своем Facebook, беллетристическом колоколе наших дней. Тут и началась всеобщая любовь к книжке про «веселые похороны». Третья фея – Кларисса Пульсон, мастер блестящих интервью. Усилиями второй и третьей к колыбельке прозаического младенца была приведена четвертая, самая сильная фея – редактор Елена Шубина. Была, конечно, у «Петровых» и фея «злая», автор этих строк, которая среди всеобщего ликования ворчала, что художественный образ претворяется в реальность и еще неизвестно, как эта «развеселая хтонь» нам аукнется.

Многие отмечают суггестивный эффект воздействия романа: читающий испытывает состояние, близкое гриппозной лихорадке, дезориентацию, туман в голове. Зачем хороший человек Алексей Сальников создал мир, засасывающий в тьму безнадежности? Может быть, как сказала его екатеринбургская соратница, поэт и критик Юлия Подлубнова, потому что из ада очень интересно и нестрашно смотреть на любые проявления жизни? Или потому, что если другим плохо в этом мире, то и писателю надеяться не на что. Кстати, лирический цикл Сальникова «Дневник снеговика», посвященный ледяному аду современного города, собственно, те же «Петровы», только в стихах, в них есть даже краткое изложение сюжета романа:

Хуже всего черепахе,

ее Мариной зовут,

С таким именем надо бы

в море, в пруд,

А она индевеет, чувствует,

что сожрут,

И не глазами и не на пляже,

а именно тут.

Но тут рекламная пауза,

все бегут на кухню и в туалет,

Возвращаясь, застают на

экране только цветные пятна

Какие-то, кровь на снегу,

чью-то фигуру, удаляющуюся

в рассвет

Медленно-медленно, титры,

и ни шиша не понятно.

Конечно, вместо «шиша» здесь на самом деле здесь стоит совсем другое слово.

Но хотя герои романа о «Петровых» мертвы и их мир – ледяной ад, у Сальникова есть еще козырь в рукаве. Его рецепт оживления мертвых душ – ирония. «Все вокруг меня пытаются хорошую мину при плохой игре сделать, а ее не надо делать. Вон античные боги как клоунничали. И в лебедя, и в золотой дождь превратиться – раз плюнуть ради бабы, ничем не гнушались – и люди от этого проще были, не то что сейчас» («Петровы в гриппе и вокруг него»).

В общем, «жизненная правда, – говорил Томас Манн, – по природе своей иронична». Думаю, под этим высказыванием мог бы подписаться и Сальников.