Опубликовано: Знамя, 2018, № 2
Источник: http://magazines.russ.ru/znamia/2018/2/nechem-lyubit.html
Автор: Юлия Подлубнова
НЕЧЕМ ЛЮБИТЬ
Рассказы в периодике второй половины 2017 года
(…)
Денис Липатов. Алжир (Волга, № 9–10)
Одинокие женщины живут ожиданиями и иллюзиями. Притом что приходится работать, тянуть лямку, выживать. Умирать каждый день. Чтобы утром снова вставать, идти на постылую работу, где — тот случай, когда детей не любят, — мрак, мрак, мрак. Особенно по сравнению с мечтой.
Иногда женщины проговариваются и… тут же становятся посмешищем. «Была посмешищем. Для всей школы. Ходила всегда в каких-то безразмерных пиджаках и юбках, впрочем, любая одежда была бы на ней безразмерной: длинная, тощая, высохшая, выкуривала по две пачки “Беломора” за день. Ни мужей, ни детей (ну кроме нас, значит, по двадцать — двадцать пять балбесов в каждом классе) никогда, конечно, не было и в помине».
Героиня рассказа Дениса Липатова — учительница алгебры. «Алгебра. Всю жизнь только она — иксы, игреки, интегралы, производные, функции, системы уравнений, с двумя, тремя, с одним неизвестным. Теоремы и леммы. Доказательства. Дискриминанты и депримы». Со стороны ее жизнь — дикая скука, та самая безнадега, которой пропитана российская жизнь. Когда ты совсем один и когда ты социально депривирован, то чем от нее защититься? Срываться на учениках? «Входила в класс уже взвинченная — почему доска грязная? — кто дежурный? — привести в порядок! — и начинается — ор, истерики, линейкой по столу — балбесы, неучи, дубины — марш к доске — вон из класса — чего, дура, накрасилась — чего, идиот, смотришь! И так пять лет! Вколачивала в нас алгебру, значит».
Есть такое выражение «бутерброд с г…». Это когда сначала срываются, а потом пытаются выдать что-то наподобие ласки, да только поздно, никому уже она не нужна. «— Кто из вас бывал на море? — и смотрит на нас влюбленно, влюбленно, сияет улыбкой, просто сверкает вся лучиками и морщинками, будто то самое, блядь, алжирское солнышко, которого на самом-то деле она, скорее всего, никогда и не видела». «Ага. Все знали. Наизусть уже: вечное лето, пустыня, пальмы, раскаленный добела город — кофейни и школы прямо на улице, под огромными тентами или шатрами — революция, обретение независимости, нищета, чунга-чанга, колониальный французский, по сорок-пятьдесят чумазых ребятишек в классе, глазенки распахнуты, стремятся учиться, хоть весь день в школе просидели бы — не то что вы — и конечно — море, море, море».
Учительница алгебры, действительно, прекрасно знала французский. Грезила Алжиром и пыталась убедить учеников, что продолжительное время жила в африканской стране. Никто, впрочем, не верил. Что же удивляться, что учительница однажды сошла с ума и исчезла из школы?
Рассказ, вероятно, и не про современную школу, а, учитывая возраст автора, про школу 1990-х, но российская школа, надо думать, с тех пор мало изменилась. Ну и дети — вовсе не ангелы. Может быть, только пить и курить стали меньше.
Что касается одинокой учительницы, то она превратилась в голодную и безумную старуху. «Кто-то предложил купить ей хотя бы хлеба, но деньги, какие были, все уже были истрачены». А Алжир, оказывается, в ее жизни был. «И, конечно, море, море, море».
(…)