Опубликовано: Знамя, 2018, №9
Источник: http://magazines.russ.ru/znamia/2018/9/zapiski-volontera-na-polyah-sovremennoj-literatury.html
Автор: Елена Иваницкая
Записки волонтера на полях современной литературы
От автора | Автор — бывший филолог, критик и прозаик. Хотя считается, что филологи, критики и прозаики бывшими не бывают, но автор своим превращением в безработного волонтера доказал, что делается это быстро — только глазом моргнуть.
А 1. Сейчас я волонтерствую при бездомных кошках и при современной русской литературе. Можно понять, зачем я трачу время, силы и деньги на кошек. Бездомные животные — жертвы, причем наши — во всех смыслах. Я к ним испытываю некую жалость живого брюха к живому брюху. Кошкам от меня несомненная польза: некоторых удалось пристроить в добрые руки, другие подохнут завтра — или даже послезавтра — а не сегодня.
Зачем я трачу время, силы и деньги на современную литературу — мне самой понять все труднее. «Петровы, убитые Бобрыкиным и аддеролом в дождливом Париже под соло-моно Номаха на свидании с Квазимодо» — вот вершина сегодняшней словесности по версии литпремий и рекламы. Но этого Номаха Аддероловича Петрова я обязана читать и обсуждать, если уж взялась за гуж. Зачем мне это надо?
(…)
Да, в современной литературе преобладает погружение в прошлое, прежде всего в советское. Это сильно кренит всю литературную картину, можно сказать и так. Ведущий «метажанр», с разной степенью документальности, мемуарности и беллетризации, — жизнь и судьба семьи в катастрофические периоды советского двадцатого века, либо (реже) в его более вегетарианские годы, либо в те и в другие.
«Генерал и его семья» Тимура Кибирова, «Сахарный ребенок» Ольги Громовой, «Лестница Якова» Людмилы Улицкой, «Мое частное бессмертие» Бориса Клетинича, «Жуки с надкрылиями цвета речного ила летят за глазом динозавра» Светланы Кузнецовой, «Голомяное пламя» Дмитрия Новикова, «Город Брежнев» Шамиля Идиатуллина, «Правда и ложка» Сергея Шаргунова, «Памяти памяти» Марии Степановой, «Старый альбом. Хроники одной семьи» Анны Степанской, «Артистическая фотография» Анны Фуксон, «Дама у окна. Рукопись, найденная и потерянная в Интернете» Татьяны Михайловской, «Tuska» Яны Жемойтелите, «Буриданы» Калле Каспера, «Стеклянный павлин» Татьяны Вольтской, «Крио» Марины Москвиной… и другие, другие.
Обращение к этому материалу и этому «метажанру» мне кажется очень понятным, неизбежным и освободительным. Поколение за поколением воспитывались в Советском Союзе, в условиях оборванной, выкорчеванной и подмененной памяти, когда «учителя лгали, родители молчали». Непонятно мне вот что: почему эта волна поднялась только сейчас? Почему не десятью, не двадцатью годами раньше? Могу предположить, что историческая травма была слишком сильна. Могу предположить, что обращение к прошлому — это и возможность ухода от сегодняшнего идеологического давления и возможность исследовать его истоки. Но нет, не знаю. Приглашаю к дискуссии.
В абсолютном большинстве произведений о наших днях действие разворачивается в такой современности, которую надо назвать несовременной, условной, «очищенной» от текущей истории. В этих романах и повестях нет ни единой социальной, политической или экономической приметы, которая позволила бы понять, какой это хоть примерно год. Персонажи учатся в школе и обретают себя в труде («Формула свободы» Ирины Богатыревой), теряют себя и «не воскресают» («Толя Шеин и Святой» Константина Куприянова, «Трубач у врат зари» Романа Богословского), страдают от шизофрении («F20» Анны Козловой, «Принц инкогнито» Антона Понизовского), сильновысокодуховно «отрываются от земли» («Мы отрываемся от земли» Марианны Ионовой), таинственно исчезают («Радин» Лены Элтанг), таинственно появляются в таинственном заповеднике («Дом близнецов» Анатолия Королева)… Но они совсем ничего не слышат, не знают, не подозревают о том, что происходило в стране и на ее границах, что было известно всем и всех потрясало. Однако это наши дни: по умолчанию.
(…)
- NB. Премиальный успех БобрыкиНомаховичаПетрова мигом породил подражателей. Журнал «Урал» тиснул дебютный текст некоего Николая Лентина «У кота была собака». Это пособие для начинающих садистов, как «Номах», это бесконечное повторение первой главы, как «Бобрыкин», это натужная тягомотина с претензией на некую «мифологию», как «Петровы в гриппе». В каждой главе убивают кошек — вешают, сжигают, режут, давят, травят и забивают. А я, значит, волонтерствую при этом кошкодавленке и при бездомных кошках.