Опубликовано: Федерация шахмат, 22 марта 2021 года
Источник: https://ruchess.ru/…/viktor_korchnoy_i_avtor_i_geroy/
Автор: Сергей Быстров
(…)
В уже далёких 1990-х годах в Израиле молодой сценарист, выпускник ВГИКа Борис Клетинич замышлял документальный фильм о Викторе Корчном. Для сбора материала он встречался с людьми, близко знавшими именитого шахматиста. Прежде всего, это Роза Абрамовна Фридман, приемная мать Виктора. А также Элиягу (Леонид Михайлович) Левант, директор шахматного клуба в Беер-Шеве, знавший Корчного с детства. (К слову сказать, я и сам был хорошо знаком с Леонидом Михайловичем. Мы встречались и обменивались информацией и шахматными материалами как в Санкт-Петербурге, так и в Стамбуле на Всемирной шахматной Олимпиаде 2000 г., где он был задействован в качестве арбитра.) Среди собеседников Клетинича были Яков Мурей и Марк Цейтлин, в разные годы, работавшие с Корчным. Историк шахмат Яков Нейштадт…
А еще, по совпадению, родной дядя Клетинича – профессор-невролог Владимир Бергинер был психологом Корчного во время подготовки к «матчу жизни» в Багио.
Разумеется, Клетинич встречался и самим Корчным. Пока была жива Роза Абрамовна, Виктор Львович прилетал в Израиль ежегодно.
Но что же. Несмотря на основательную подготовку, запуститься с фильмом Клетиничу не удалось. Не нашлось заинтересованных продюсеров. Мотивировка отказов повсюду была одна: тема шахматного перебежчика перестала быть актуальной. СССР более не противостоит Западу, да к тому же и самого СССР больше нет.
По признанию Клетинича, особенно задели его тогда, в 1994-м, слова русскоязычного израильского продюсера М.: «Корчной – это такое passé!».
И хотя крыть было нечем, Клетинич не отступил. Вместо документального фильма он запустился с… романом «Моё частное бессмертие», в котором шахматная линия – одна из главных.
Тут уже он не зависел от конъюнктуры. Не связанный никакими обязательствами и не ограниченный сроками, Борис Клетинич писал этот роман аж 20 лет. Материал, собранный для фильма, пригодился в совсем другом жанре.
Усилия не пропали даром. В 2017-м году роман «Мое частное бессмертие» увидел свет в саратовской «Волге», пожалуй, самом авторитетном из немосковских «толстых» журналов. А еще два года спустя вышел книгой в московском «Arsis-books». И сразу стал событием.
Какие только издания не написали о нем. Более того. С момента выхода книги прошло уже 1,5 года, и читателей у нее только прибавляется. Жаль, Корчной не застал.
В чем же секрет такого упорного авторского интереса именно к этому шахматисту?
Ведь уже тогда, в 1990-х, не только политический момент потерял остроту, но и сам Корчной был немолод и в боях за корону участия более не принимал.
Тогда почему же Корчной? А не Каспаров, Фишер, Таль? Почему не Капабланка, не Ботвинник?..
Послушаем самого автора.
«Я занимался топографией жизни и судьбы Корчного потому, что угадывал в них притчу и мораль. Шесть десятилетий воевал он (В.К.) за свои таинственные идеалы. Ботвинник и Смыслов были Марксом и Энгельсом советских шахмат. Таль – хрущевской их оттепелью, Петросян – ее благополучным концом. Спасский – интеллигентский кукиш в кармане, когда советские танки утюжили Чехословакию. Фишер – американское технологическое превосходство в области первых ЭВМ. Карпов – благословенный застой 70-х, Каспаров – постсоветский опыт рыночной экономики. Каждый из них, послевоенных чемпионов, играл сильнее других в локальный отрезок времени, был этого отрезка сутью и символом.
А вот Виктор Львович не совпал ни с одной из эпох, потому и не почемпионствовал.
Зато он вневременен.
Он, может быть, игралище самого Промысла, проводник миров и пустот, он избран для напоминания о легитимности поражений, о том, что воздаяния может и не быть, о том, что Божеская справедливость не видна взору и не доступна пониманию. Но Она есть.».
В романе «Мое частное бессмертие» Корчной (в книге он «Корчняк») выписан объемно и парадоксально. С одной стороны – законченный эгоцентрик, слышащий одного себя. С другой – взрослый ребенок, с фантазией и удивительным мышлением. Достоинства и недостатки его дополняют друг друга. А пресловутый эгоцентризм – помогает сражаться в одиночку с самой могущественной на земле державой и едва не одолеть ее.
Сам роман – многоуровневая семейная сага, охватывающая период более чем в сорок лет. География ее простирается от королевской Румынии до брежневского СССР, от послевоенной Палестины до Багио-1978. Среди множества линий именно история Корчного идейно-ключевая. Это апология личности, настаивающей на своем праве б ы т ь. Не завися от обстоятельств и коллективной воли, быть в принципе и навсегда.