Textura (2021)

Опубликовано: 7 января, 2021 Textura

Источник: http://textura.club/prozaik-desyatiletiya-2/?fbclid=IwAR1GR6aDPcQ1pwfzi8B2T9D1fWpEafeupv-fRi1PbSyBIadd3xBJtgggCOE

 

Гуманитарные итоги 2010-2020. Прозаик десятилетия. Часть II

 

  1. Кого бы Вы могли назвать «прозаиком десятилетия» (2010—2020 гг.)? (При ответе можно учитывать любые факторы: как творческую продуктивность, так и личную/вкусовую заинтересованность в творчестве конкретного прозаика, или их сочетание). Что Вы сами вкладываете в это определение — и почему?
  2. Расскажите о творческой эволюции выбранного автора. Менялась ли его манера и, если да, то как?
  3. Общим местом в наши дни стало наличие культурного перепроизводства — или, как уточняет Евгений Абдуллаев в нашем предыдущем опросе, «информационного перепроизводства. Культурно-значимых книг (фильмов, спектаклей…) “производилось” в десятые не больше, чем в нулевые или девяностые. А вот информационный гул — возрос до верхнего акустического порога». В связи с этим хочется спросить: занял ли выбранный Вами автор достойное место в литературном контексте, уместно ли говорить о его признанности? Если да, то какие качества его личности/творческой работы поспособствовали этому? Если нет, то почему, на Ваш взгляд, это произошло?

 

В опросе участвуют двадцать респондентов. В этом выпуске читайте ответы Анатолия КОРОЛЁВА, Сергея ЛЕБЕДЕНКО, Игоря КИРИЕНКОВА, Жени ДЕКИНОЙ, Евгения ЕРМОЛИНА, Елены ИВАНИЦКОЙ, Романа БОГОСЛОВСКОГО

 

Сергей ЛЕБЕДЕНКО, прозаик, литературный критик, редактор сайта «Прочтение»:

АЛЕКСЕЙ САЛЬНИКОВ

  1. Здесь сходу сложно дать строго определенный ответ по причине, указанной в третьем вопросе: информационное перепроизводство породило ситуацию, когда некий единый литературный процесс — не более чем удобная абстракция, позволяющая хоть как-то препарировать процессы, происходящие с языком и культурой. Отсюда и единую фигуру назвать сложно, хотя бы потому, что от субъективного взгляда всё равно укроется та или иная литературная область. На «Автор.Тудей» и «Литнете» есть свои литературные звёзды, но я о них ничего не знаю — потому что не «в теме».

Но если принять эту условность, то в качестве такой фигуры я бы безусловно назвал Алексея Сальникова. Его «Петровы в гриппе», конечно, далеко не первая попытка вырвать литературный мейнстрим из бесконечного сна о XX веке, но важно, что Сальников, скрестив поэтичный, выразительный язык, образность и эрудицию с ценимыми массовым читателем остроумием и житейской наблюдательностью, смог так картографировать пространство родного Екатеринбурга нулевых годов, что этот город кажется знакомым даже тем, кто там никогда не бывал. Я говорю, конечно, о «Петровых в гриппе» — одном из главных романов десятых, но для текстов Сальникова вообще характерна точно пойманная атмосфера современной России с постоянным переходом от абсурда к реальному, от мистического к бытовому, с «размытым» ощущением времени.

Ко всему прочему, популярность текстов Сальникова показывает, что мы мало чем отличаемся от читателей франкоговорящих или англоязычных. Проблемы — те же: распадающаяся связь времен и пойманный посреди этой сломанной цепи обычный человек, сам себе и Фауст и Мефистофель.

  1. Про эволюцию Сальникова пока что трудно однозначно говорить, поскольку в качестве поэта Сальников работал давно, а вот издаваться в качестве прозаика стал лишь несколько лет назад, и порядок публикации романов («Петровы…» — «Отдел» — «Опосредованно») не отражает порядок написания, «Отдел» был раньше. И всё же видно, что интересует Сальникова в первую очередь: это сломать шаблон, перевернуть привычные восприятия мира и взглянуть на подноготную. Только если у промышляющего этим же Пелевина результат всегда одинаков (мира не существует; всё придумали боги/спецслужбы/постмодерн), то у Сальникова вариаций множество. Может быть, людей похищает спецслужба, просто потому что кому-то надо делать эту работу; может, древний бог решил повеселиться и поиграть человеческими судьбами; может, в каком-то мире литература и самый тяжёлый наркотик, но жизнь поэта всё равно — рутина (и всё равно — прекрасна, как любая жизнь). Любой роман Сальникова — немножко роман-парабола, где на реальность смотрят через призму метафор, но готовых ответов на вопрос, как со всем этим жить, никто давать не будет.
  2. Успех «Петровых…» во многом обеспечен надёжной сцепкой литературных институций — журналов, премий и критиков, которые в разное время обратили внимание на этот текст. Странно было бы отрицать их влияние. Но и само заслуженное признание Сальникова показывает, что хоронить литературу рано: с ней вс ё в порядке, она по-прежнему сильно влияет на культуру и знакомый нам мир (если вы посмотрите топы сериалов на «Нетфликсе», то в основном там будут экранизации; вот и «Петровы…» уже появились в виде спектакля и фильма). Что нужно делать, так это поддержать институции и авторов для того, чтобы у нас оставался не один условный Сальников, а чтобы их было десять. Но как это сделать — вопрос уже для другой дискуссии.